Вот, наверное, Хармс бы посмеялся

Даниилу Хармсу от Советской власти досталось, что называется, по полной программе. Арест, потом жизнь «с хлеба на воду», творчество «в стол», издавали только детские книжки и то, не то, чтобы часто, а изданные «не рекомендовали для массовых библиотек». Потом, конечно, стал классиком, ориентиром и автором, оказавшим влияние на всю последующую культуру. Но при жизни Хармс был наглядным примером того, что «гении должны находиться в черном теле».

Вот бы он посмеялся, если бы узнал, что в 2021 году две его небольшие детские книжки «Иван Иваныч Самовар» в 10 страничек и «Во первых и во вторых» в 24 странички, обе в отличном состоянии, обе 1929 года издания, выставят за 600 000 и 650 000 рублей на аукционе «Литфонда». А продадутся и вовсе – за 1 900 000 рублей «Иван Иваныч» и за 1 600 000 рублей «Во первых и во вторых».

При этом, так как это были небольшие детские книжки с картинками, там еще и очень важен художник-оформитель.

Так вот с художниками там все тоже интересно.

Потому что «Иван Иваныч Самовар» оформила Вера Михайловна Ермолаева. Она работала в ТОЙ самой художественной школе в Витебске, где зажигали Шагал и Малевич вместе с ними. Да и вообще была одним из моторов русского авангарда. Пока не оказалось, что Стране Советов нужен не авангард и конструктивизм, а имперский соцреализм с бараками. Ермолаева в такой поворот не вписалась и в 1937 году получила пулю, как и многие прочие "невписавшиеся в повороты курса партии".

А «Во первых и во вторых» вообще оформил сам Владимир Татлин. Тот самый, который придумал башню Татлина и ЛеТатлин – в Новой Третьяковке можно посмотреть копию башни и, насколько я понимаю, оригинал придуманного Татлиным орнитоптера. Татлин не сидел, но после того, как авангард оказался на задворках советской культуры, находился далеко не на первых ролях, как это было, когда он мечтал о строительстве своей башни.

Так что удивляться тому, что небольшие детские книжки ушли за такие огромные деньги, нечего. Больше удивляешься, что книги «врагов», потом ставших классиками, уцелели и попали на аукцион без малого через 100 лет после их издания.

Но Хармс, как мне кажется, наверняка бы повеселился от такой иронии судьбы.