Минэконом пообещал сокращение пенсий в ближайшие три года

Российское правительство продолжает пляски с пилой и ножницами вокруг пенсионных накоплений граждан России. Во вторник, 12 сентября, стало известно, что Минэкономразвития ожидает сокращения реального размера пенсий в следующие три года.

Соответствующая информация содержится в макропрогнозе, который ведомство предоставило на рассмотрение кабмина. По расчетам чиновников, в «базовом сценарии» пожилые жители нашей страны в 2018 году получат на 0,7% меньше, чем в нынешнем, а в 2019-2020 годах их пенсии снизятся еще на 0,6%.

Постойте, – так и рвется с языка закономерный вопрос, – а как же заявление руководителя Пенсионного фонда России (ПФР) Антона Дроздова, который не далее как 8 сентября обещал повышение пенсий до прожиточного минимума и «реальный рост» государственных выплат пожилым гражданам? А никак. Дроздов отчитывался перед правительством, и говорил об индексациях, которые якобы будут выше инфляции. Аж на целых 0,8%.

Министерство же экономического развития в своем макропрогнозе учитывает отказ от индексации пенсий работающим пенсионерам и закладывает в прогнозы более высокий уровень инфляции. В результате, по данным ПФР, пенсионеры будут получать больше, а по данным МЭР – меньше. Как эти прогнозы свести к единому знаменателю? Не факт, что ответ на этот вопрос известен хоть кому-нибудь из фонда и правительства.

Слишком много пенсионеров

Обещания Дроздова выглядели как чистой воды издевка, однако и для запланированного ведомством Максима Орешкина снижения пенсий трудно подобрать иное определение. Решение оставить работающих пенсионеров без прибавки было принято в 2016 году – под разговоры о том, что сэкономленные деньги хорошо бы пустить на индексации выплат тем старикам, которые уже не могут работать. Однако если бы такое обещание оказалось выполнено, никакого снижения пенсий в целом не наблюдалось бы. Сообщающимся сосудам фиолетово, в который из них наливается вода, ведь уровень жидкости все равно поднимается в обоих.

Теперь же, поскольку обман слишком очевиден, в правительстве сильно не хотят говорить о «средней температуре по больнице». «Не имеет смысла говорить обо всех пенсиях сразу: это технический и не имеющий смысла показатель», – заявил федеральный чиновник, принимающий участие в обсуждении макропрогноза.

Лояльные кабмину эксперты объясняют трудности ситуации тем, что население стареет, а деньги заканчиваются. Вот и приходится, мол, жонглировать тремя копейками, забирая их попеременно у одних и отдавая другим.

На самом деле, это ложь. Деньги у России есть, даже несмотря на кризис. И деньги немалые. Об этом свидетельствует отчетность министерства финансов, но… не России, а Соединенных Штатов.

В июле американское казначейство опубликовало статистику вложений иностранных государств в облигации госдолга США. Согласно этим данным, российские вложения в американскую финансовую систему составили 108,7 миллиарда долларов. Хотя еще в декабре 2016 года РФ владела так называемыми «трежерис» (US treasures) – американскими долговыми облигациями – на сумму в 86 миллиардов долларов. Вложить за восемь месяцев 22,7 миллиарда долларов в американскую экономику под разговоры о том, что «в стране денег нет» – согласитесь, это сильно.

Для того, чтобы порядок цифр стал еще лучше понятен, отметим, что индексация пенсий, которой так хвалился на прошлой неделе господин Дроздов и которая, по его словам, позволит поднять до прожиточного минимума пенсии 3,9 миллионам гражданам Росиии, потребовала от правительства выделения меньше ста миллиардов рублей. По нынешнему курсу – это чуть больше 1,7 миллиарда долларов.

Что называется, почувствуйте разницу.

Советский атавизм

Понятно, что тратить как бы стратегический запас на текущие расходы не кажется хорошей идей. Хотя тратить эти же запасы на поддержание могущества США, с которым у России уже несколько лет идет санкционное противостояние, а с недавнего времени еще и дипломатическая война, – еще глупее.

Тем не менее, решать проблему пенсионного обеспечения на системном уровне, так или иначе, придется. Пока правительство ведет себя как лиса, делившая сыр для медвежат. Но что можно было бы сделать, чтобы реально исправить ситуацию?

В первую очередь – ликвидировать ПФР, как это еще несколько лет назад предлагали сделать экономисты Михаил Хазин и Михаил Делягин. Дело в том, что ПФР создавался в последние годы существования Советского Союза, когда количество работающих людей существенно превышало численность пенсионеров. Из-за этого размер пенсионных отчислений превышал траты на выплату пенсий, и у государства скапливались излишки средств. В тех условиях создание фонда по управлению «лишними» средствами действительно выглядело логичным и правильным шагом.

В нынешних же условиях расходы ПФР превышают поступления. В результате государство вынуждено дотировать пенсии из федерального бюджета. В этом нет ничего особо страшного, однако при такой схеме существование ПФР со штатом в 120 тысяч сотрудников полностью лишается смысла. Эта структура давно уже превратилась в коллективного паразита. Единственный смысл ее существования в новой реальности – контроль за трудовым стажем наших граждан. Однако если посмотреть на эту деятельность с позиции экономической целесообразности, то очевидно, что государству выгоднее полностью отказаться от учета стажа, заменив сто тысяч чиновников одной компьютерной программой и десятком контролирующих специалистов в минфине.

Мигранты роботов не заменят

Второй шаг не столь очевиден, но по долговременным последствиям он точно окажется намного важнее ликвидации ПФР: России придется выдворить из страны трудовых мигрантов, ввести по возможности визовый режим со среднеазиатскими странами и принять жесткое миграционное законодательство.

Обычно эта мера не рассматривается в качестве варианта решения пенсионных проблем. Чиновники предпочитают говорить о необходимости повышать для граждан России пенсионный возраст, дополняя эти рассуждения воплями о нехватке рабочих рук. Между тем, за 2,5 года кризиса, с начала 2014-го по середину 2016 года, гастарбайтеры вывели России порядка 18 миллиардов долларов. Россия потеряла существенные средства, которые могли бы пойти в карманы российских граждан, а оттуда – на оплату товаров и услуг российского же малого бизнеса, затем частично достались бы государству в виде налогов и акцизов. Но увы: деньги безвозвратно утекли, преимущественно в страны Средней Азии.

Сколько мигрантов сейчас живет и работает в России, никто точно сказать не может. Оценки гуляют от 3 до 10 миллионов человек. При этом только по официальным данным 2017 год страна начала, имея 4,3 миллиона безработных. По сути, нынешняя миграционная политика России вынуждает наших соотечественников конкурировать с людьми, приехавшими из государств, положение дел в которых те же эксперты ООН называют не иначе, как социально-экономической катастрофой. Понятно, что гастарбайтеры готовы продавать свой труд дешевле, чем местное население. Демпинг на рынке труда держит на минимальном уровне российские зарплаты практически во всех отраслях экономики; в результате многие граждане пожилого возраста предпочитают выйти на пенсию, а не продолжать «горбатиться за копейки».

Нытье о том, что российская экономика остановится без трудолюбивых мигрантов, рассчитана на не слишком сведущих в теме людей: во все времена дорогая рабочая сила была главным стимулом развития механизации и автоматизации производств. До тех пор, пока бизнес может за копейки нанять толпу гастарбайтеров – никто не станет покупать умную коммунальную технику или аппараты по укладке тротуарной плитки, а уж тем более заниматься масштабным роботизированием производств.

Сокращение числа молодых граждан нашей страны невозможно компенсировать массовым завозом граждан других государств. Для них Россия – чужая страна, где они хотят обогатиться. Единственный выход – перестать кормить иностранцев, будь то Минфин США или гастарбайтеры из Таджикистана, и начать наконец вкладывать средства в своих людей и собственную экономику.