Доктор Эдна – врач в паллиативном хосписе для ветеранов американских вооруженных сил. Она неохотно рассказывает о своей работе с доживающими свой век ветеранами вьетнамской войны. Вот и вчера она осматривала заживающую трофическую язву, когда ветеран стал взахлеб рассказывать о том, как стрелял в безоружных крестьян.
— Такое у нас нечасто, – говорит д-р Эдна. – Им жить остается несколько недель или месяцев. После долгого молчания о самых ужасных воспоминаниях часто вообще не остается времени, чтобы ветераны могли говорить об этом опыте.
У многих ветеранов в дополнение к их хроническим терминальным болезням проявляется заболевание посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Во время их службы о таком заболевании врачи даже не подозревали. По данным Национального центра по ПТСР при Министерстве по делам ветеранов, около 30 процентов вьетнамских ветеранов имели ПТСР в течение своей жизни. Это самый высокий показатель среди ветеранских групп, посланных Америкой воевать за моря за прошедшие десятилетия. Многочисленные исследования показывают, что высокая заболеваемость ПТСР у ветеранов Вьетнама обусловлена специфическими боевыми условиями, в которых они находились, а также негативным отношением, с которым многие столкнулись, вернувшись с войны.
Администрация по делам ветеранов имеет множество программ психологической помощи, но большинство отказывается принимать антидепрессанты и другие психотропные препараты. У некоторых стойкость и мужество, которые они проявляли в бою, возвращаются к ним в больнице. У многих проявляется стойкое отвращение к «наркоте». Может быть, потому, что те из вьетнамских ветеранов, кто искал успокоение в наркотиках, давно уже на кладбище.
Ветераны менее охотно, чем другие пациенты, признают, что они боятся или испытывают боль. Они неохотно принимают медикаменты. Ветераны с ПТСР еще более неохотно принимают болеутоляющие опиоиды, потому что наркотики могут реально ухудшить их симптомы, вызывая пугающие воспоминания.
Мистер Джонсон, проведший во Вьетнаме три годичных тура, отказывается принимать даже антидепрессанты.
— У нас их называют «таблетка счастья», – говорит он. – Они меняют человека, а я не хочу меняться.
Из медицинской литературы известно, что обезболивающие препараты, такие, как морфин или оксикодон, вызывают у некоторых пациентов потерю четкости восприятия, а это может способствовать чувству потери контроля над собой и запустить другие симптомы ПТСР.
Пациентам с сильными болями прописывают опиоиды, способные ухудшить симптомы ПТСР. Это заставляет ветеранов выбирать между физической болью и душевной болью.
У мистера Джонсона 15 медалей за боевые заслуги. Он был бортовым пулеметчиком на боевом вертолете. Тем, кто ведет огонь из тяжелого пулемета с открытой двери борта. Их любят показывать в кино.
Мистера Джонсона послали в бой отражать знаменитое Новогоднее наступление Вьетконга в 1968 году. Тогда вьетнамские силы провели координированные атаки сразу на сто населенных пунктов по всей стране. Это считается переломным моментом войны, когда американское общество утратило веру в победу.
Солдаты на фронте ничего этого не знали. Они делали свою работу. Впрочем, по-американски мистера Джонсона нельзя назвать солдатом. Он авиатор, мастер-сержант ВВС США. Солдатами здесь называют только армию, то есть сухопутные войска. Порой мистеру Джонсону (тогда его так никто не называл) приходилось воевать по 20-30 часов, выстреливать тысячи патронов в минуту.
— Сначала все забываешь, – говорит он. – Но однажды воспоминания тебя достанут, и потом уже никогда от них не избавишься.
75-летний мистер Джонсон доживает свои дни в хосписе. Всю жизнь он пытался вернуться в те азартные и страшные времена войны.
— Когда тебе 21, ты не думаешь о смерти, – говорит он. – Я иногда чувствую, что я еще в том вертолете.
Сейчас у мистера Джонсона появились признаки старческой деменции. У него тяжелая астма, из-за которой он постоянно в больнице. Он быстро раздражается, легко впадает в гнев, становится очень подозрительным. Лет 15 назад врачи поставили диагноз: ПТСР.
— Физические и психические симптомы мистера Джонсона в сочетании с его военным прошлым являются типичными для вьетнамских ветеранов, – рассказывает доктор Эдна.
Их здоровье ухудшается. Это проблема, с которой специалисты паллиативной медицины сталкиваются чаще всего, из-за возраста ветеранов и проявлений терминальных заболеваний.
«Даже не пытайтесь дать мне ничего из этой наркоты», – вспоминает доктор Эдна слова своего морщившегося от боли пациента.
После войны многие ветераны разработали себе разные способы преодолевать тревожные воспоминания, подавлять в себе проявления ПТСР. Но терминальное заболевание – сильные боли от рака, тошнота от химиотерапии или одышка при сердечной недостаточности, – может сильно подорвать их волю, и они больше не смогут поддерживать свою психологическую защиту. ПТСР может вернуться к ветеранам, получившим лечение, а некоторые под влиянием болезней испытывают симптомы ПТСР впервые.
— Тяжелая одышка может у любого вызвать приступ паники, но у ветеранов паника проявляется в возвращении военных кошмаров. Они чувствуют себя, словно находятся под угрозой, как это было в зоне боевых действий, – говорил в одном интервью доктор Эрик Видара, профессор гериатрии из Калифорнийского университета.
«Военные воспоминания начинают возвращаться, и у людей начинаются кошмары».
Это случилось с отставным первым сержантом Корпуса морской пехоты Фрэнком Руссо (фамилия изменена). На его счету около 300 боевых рейдов. С тех пор его преследует шум в ушах. Его беспокоят громкие шумы и быстро движущиеся тени на периферии его зрения.
Теперь, в возрасте 70 лет, у Руссо хроническая сердечная недостаточность, осложненная эмфиземой легких и хроническим бронхитом. Все это способно усилить тревожные состояния, связанные с его ПТСР. Руссо пользуется специальным дыхательным аппаратом, и отключение аппарата повергает его в панику. Много времени в больнице проводит дочь Руссо Нэнси. Она говорит, что все более-менее в порядке, пока он не заговорит о войне.
Врачи рассказывают, что некоторых ветеранов мучает чувство вины, и они отказываются от лекарств, потому что чувствуют, что они заслуживают свою боль.
В конце жизни это чувство вины может усиливаться, поскольку ветераны оглядываются назад и пересматривают свою жизнь, и, возможно, созерцают последствия своих действий, совершенных при исполнении служебных обязанностей. Это верно даже для таких ветеранов, как мистер Джонсон, всю жизнь гордившихся своей военной службой.
— Иногда я думаю, это расплата за тех людей, которых я убил, – говорит он. – И я их много убил.
Мистер Джонсон говорит, что ему не нужны опиоиды. Он отказался от других лекарств.
— Если там что-то есть, то я попаду в ад в плетеной корзиночке, – говорит мистер Джонсон, используя старинную английскую идиому, которую по-русски можно приблизительно передать, как «ко всем чертям».
Фрэнк Руссо тоже отказывается от лекарств – из-за страха потерять контроль и задохнуться. Однако комплекс вины его не беспокоит. Его отношения с «тем светом» выражаются старинной пословицей морских пехотинцев: «Твое звание в аду определяется тем, сколько народу ты туда послал».
— Врачи, как и военные, не любят такое, чтобы ничего не делать», – сказал мне как-то раз один старый доктор, лечивший меня в госпитале.
Медикам и родным порой тяжело наблюдать за ветеранами, которые предпочитают переносить свою боль. Однако единственное, что им стоит сделать, – это отступить и проявить уважение к ветерану, предпочитающему нести свою боль.
Спасибо Василисе Винник (Москва) за неоценимую помощь в подготовке материала.
Нью-Йорк, 2018
Фотографии с сайта организации «Вьетнамские ветераны Америки» использованы для иллюстрации и не имеют отношения к героям очерка.
- Автор:
- Michael Dorfman / Михаэль Дорфман
Свежие комментарии