В понедельник, сразу после вступления в должность президента Франции Эммануэль Макрон поспешил на встречу в канцлером Германии Ангелой Меркель. В Берлине его приняли с военными почестями. Победе Макрона в Германии были рады. С именем нового французского президента немцы связывали дальнейшую либерализацию глобального рынка, продвижение таких проектов, как Трансатлантическое торговое партнёрство, укрепление евроинтеграционных процессов.

Над чем задумались в Берлине?

В Германии, конечно, обратили внимание на то, что в перерыве между первым и вторым турами выборов Макрон несколько изменил свою риторику и заговорил о проведении реформ Евросоюза. В противном случае он угрожал вывести Францию из европейского сообщества. Свой новый тезис Макрон подробно не разъяснял, потому немецкие эксперты восприняли его угрозу, как фигуру речи.

В Берлине понимали: таким способом Эммануэль Макрон перетягивает к себе голоса сторонников Марин Ле Пен. К тому времени у европейских политиков уже сложилось стойкое убеждение, что Макрон — последовательный сторонник дальнейшего укрепления Евросоюза. Неожиданностей от него не ждали. Больше того, многие считали, что подобно Франсуа Олланду новый французский президент будет послушно следовать в фарватере германской политики и активно тиражировали хлесткую фразу Марин Ле Пен, что Францией после выборов будет руководить женщина — либо сама Ле Пен, либо канцлер Меркель.

Как бы то ни было, первый визит Макрона в Берлин немцы восприняли, как ознакомительную встречу двух политиков, на которой новый президент Франции должен был заручиться поддержкой самого влиятельного европейского лидера. Однако речь в Берлине ушла много дальше церемониальных приветствий.

Эммануэль Макрон, что называется, взял с места в карьер. Он раскрыл Ангеле Меркель своё видение реформ усиления и укрепления Евросоюза и еврозоны. Оно отличается от немецкого восприятия европейского сообщества. С годами за Берлином закрепился образ этакого локомотива ЕС, впитавшего в себя функции финансового спонсора, политического воспитателя и даже ревизора, навязывающего партнёрам новый экономический порядок и немецкую дисциплину. По этому поводу эксперты злословили, что в Европе формируется «четвёртый рейх».

Эммануэль Макрон видит Европу несколько иначе. Его планы ушли даже дальше тех интеграционных схем, что в своё время были прописаны в Конституции Европейского союза. Как помним, её подписали с большой помпой, поговаривали даже о Соединённых Штатах Европы. Было это в 2004 году. Проект той конституции с треском провалился. Его смогли ратифицировать только в Люксембурге и Испании. Население остальных стран показало, что оно не готово безоглядно делиться национальным суверенитетом с чиновным Брюсселем.

Но именно Брюссель видит новый президент Франции в качестве политического, экономического и властного центра европейского сообщества. Есть тут небольшое уточнение. Предложения Макрона касаются исключительно стран, входящих в зону евро. Они, по мнению французского реформатора, должны создать свой парламент, исполнительную власть, в которой министр экономики и финансов (с согласия парламента) в инвестиционных целях мог бы распоряжаться средствами из бюджетов всех 19 стран еврозоны.

По мысли Макрона, еврозона должна стать ядром ЕС. В ней необходимо сформировать некий структурный фонд, из которого потом оказывать помощь попавшим в финансовое затруднение странам-партнёрам. В чём-то эти предложения совпадают с уже заявленной политикой «Европы двух скоростей», но они заставили немцев сильно задуматься.

Разность подходов кроется в том, что берлинские финансисты, в частности, министр финансов Германии Вольфганг Шойбле, давно и последовательно выступают за режим бюджетной экономии в странах-партнёрах. Французский гость, наоборот, предлагает потратиться на развитие инфраструктуры еврозоны.

«Что сегодня особенно надо еврозоне,- говорил Эммануэль Макрон в Берлине, — так это решительная инвестиционная политика, приватные инвестиции, мы должны привлечь свежие инвестиции». Судя по всему, немцев такое предложение не обрадовало. Берлинские комментаторы поспешили отметить, что в Макроне больше инвестиционного банкира, чем практического политика. Попутно намекая на заинтересованность в инвестиционных проектах тех банковских структур, в которых ранее удалось поработать французскому президенту.

В отличие от комментаторов, Ангела Меркель не могла отвергнуть с порога предложения французского партнёра. Она осторожно осадила гостя замечанием, что для реализации его планов потребуется ревизия многих европейских соглашений. Канцлер при этом особо отметила: она не возражает против пересмотра действующих договоров, «если это будет иметь смысл».

Оговорка существенная. В ней отразилось всё: удивление от французской заявки на самостоятельные политические инициативы, от неожиданно серьёзной повестки первой, по сути, ознакомительной встречи и необходимости реагировать на новые, ранее не ведомые вызовы для германской политики в Европе.

Меркель, в конце концов, нашлась и заявила на совместной пресс-конференции, что «Германия и Франция не всегда едины во всем, но умеют выработать «симбиоз», полезный для сотрудничества как на двустороннем уровне, так и для всей Европы». Больше того, канцлер выразила намерение подготовить совместно с Францией «дорожную карту» реформ для усиления Евросоюза. К этому вопросу решили вернуться после парламентских выборов во Франции и формирования по их итогам нового французского правительства.

Чем славен Париж?

Диалог в Берлине оказался для многих неожиданным. Стало очевидным, Макрон претендует на своё слово в Европе. Он видит Францию в качестве противовеса Германии, равного центра в балансе европейских сил. Увлечённые своими экономическими успехами немецкие эксперты давно списали на вторые роли своих западных соседей.

Перманентно переваливаясь из финансового кризиса в социальный и обратно, Франция, казалось, далеко отошла от возможности конкурировать с «лучшей экономикой Европы». Дополняло печальную картину откровенно слабое политическое руководство. Потому в Берлине претензии Эммануэля Макрона больше отнесли не к интересам собственно Франции, а к амбициям тех, кто привёл к власти нового французского президента.

Наверное, в такой конспирологии есть свой резон. Однако положение несколько посложнее. Дело в том, что после выхода из Евросоюза Великобритании в составе сообщества останется только одно государство, обладающее редкими для мира особенностями, — ядерным оружием и правом «вето» в Совете безопасности ООН. И это Франция. Она же располагает пятым военным бюджетом в мире, опережая Германию больше, чем на 12 млрд. долларов США. Так что в условиях brexit политический вес Франции в Европе серьёзно возрастает.

Простодушный Олланд эту возможность своей страны практически проглядел. Даже в антироссийских инициативах в Совбезе ООН он кооперировался то с американцами, то с британцами. В «нормандской четвёрке» французы так и вовсе встали за спину немцев. Первый, как его назвали «скороспелый» визит в Берлин Эммануэля Макрона показал, что во французской элите созрели силы, способные отстаивать свои интересы и собственное видение европейского будущего.

В Берлине, где ещё грезили властью над Парижем, теперь заговорили о компромиссах. Пока что они касаются экономических предложений Эммануэля Макрона. Спустя пару дней после его визита эти предложения уже не кажутся немцам расточительными и неоправданными. Германия определённо почувствовала, что её слово не будет таким уж определяющим в содружестве, как раньше.

Впрочем, возможно, немцы и торопятся. Не исключено, что французские парламентские выборы в июне принесут нам новые сюрпризы, после которых в Париже увлекутся внутриполитическими разборками, как это делают теперь в Вашингтоне, а европейские инициативы Эммануэля Макрона сойдут на нет. По крайней мере, сегодня не ясно, готовы ли французы поддержать планы своего президента. Это оставляет немцам надежду сохранить своё влияние в Евросоюзе, хотя он уже и созрел для перемен…