Юрий Алексеев: Промышленность Латвии уничтожали сознательно
В настоящее время в Риге происходит снос многоэтажного корпуса бывшего завода Radiotehnika. Вместо него на проспекте Курземес, по адресу 3 В в ближайшем будущем воздвигнут магазин товаров для дома и сада сети Depo. Судьба «Радиотехники», являвшейся одним из флагманов латвийской промышленности, оказалась типичной для большинства заводов и фабрик, доставшихся Латвийской Республике в наследство от СССР. Об этом EADailyрассказал известный журналист из Латвии Юрий Алексеев, некогда много лет проработавший в конструкторском бюро «Радиотехники».
Уже после того, как интервью было взято и записано, стало известно о том, что Алексеев был задержан Полицией безопасности Латвии по обвинению в «разжигании национальной розни». При обыске у него дома были обнаружены боевые патроны — по словам самого журналиста, подброшенные. После четырёхчасового допроса Алексеев был отпущен.
Почему погибла «Радиотехника»?
На «Радиотехнику» я пришел ещё зелёным студентом во время институтской практики. Там я закрепился в конструкторском бюро «Орбита», занимавшимся разработкой продукции, которая потом внедрялась в массовое производство на предприятии. На «Радиотехнике» я проработал четырнадцать лет — вплоть до 1991 года, пока она не накрылась медным тазом.
А накрылась она довольно быстро: в 90-м перестали платить зарплату, а уже через два года оборудование предприятия попилили на металлолом. Делалось это достаточно целеустремленно, ведь власти воссозданной Латвийской Республики не то что пытались спасти крупные заводы и фабрики — напротив, они намеренно их «топили».
Зачем? Руководство независимой Латвии просто боялось крупных трудовых коллективов: ведь они состояли, главным образом, из русских и воспринимались потенциальной опасностью. В Риге на тот момент русскоязычные составляли свыше шестидесяти процентов населения, причём сотни тысяч людей работали на производстве.
А ещё, кажется, Карл Маркс писал, что трудовые коллективы обладают способностью к самоорганизации. Если бы сохранились крупные русские коллективы «Радиотехники», ВЭФа, Рижского вагоностроительного завода, «Альфы», «Коммутатора», то они могли бы создать проблемы властям, с самого начала начавших жёсткую политику дерусификации.
Эти люди массово вышли бы на демонстрации протеста и легко снесли бы новые антирусские власти. Поэтому и была поставлена задача люмпенизации «рабочего класса», решавшаяся путем убийства крупных предприятий.
А вот небольшие продуктовые заводики, в большинстве своём, сохранились — потому что их маленькие коллективчики, состоявшие в основном из латышей, власть угрозой для себя не считала.
Официозные публицисты в Латвии пишут, что бывшая советская промышленность в стране вымерла естественным путём — потому что была устаревшая и неконкурентоспособная на мировом уровне…
Да, сейчас провластные пропагандисты пытаются представить дело так, будто «советские производства были отсталыми и неконкурентоспособными» и развалились сами по себе. У меня вопрос: у почему не развалилась чешская «Шкода»? А почему не развалились белорусские МАЗ и БелАЗ? А российские ГАЗ и КамАЗ? Могу перечислить сотни предприятий бывшего СССР, которые не только не развалились, а выросли в мировые бренды.
Согласен, к 1991 году оборудование многих латвийских предприятий устарело. Но оборудование — это только «железо». Обновить парк станков — дело техники и совсем небольших денег. А вот вырастить коллектив квалифицированных инженеров и рабочих — стоит на порядки дороже и занимает десятилетия. Во всем мире образованные люди — главный капитал.
Скажу про свое конструкторское бюро конкретно. Там работал коллектив из двух сотен инженеров-конструкторов высочайшей квалификации, плюс сотня рабочих -- в опытном цеху. Уникальный коллектив!
Когда наш завод начал «загибаться», мы стали искать заказы на конструкторские разработки на стороне. И заказы были! Мы вполне могли работать и зарабатывать деньги сами… Для того, чтобы работать самостоятельно, мы попытались приватизировать своё КБ…
Нам это сделать не дали. Дескать, это всё — собственность народа Латвии. А всего через каких-то полгода представители этого самого народа весело тащили в пункты приёма цветных металлов наши уникальные измерительные приборы. В итоге «преобразований» мы остались без работы, а дальше уже каждый встраивался в изменившуюся жизнь самостоятельно — кому-то повезло, кому-то нет…
Сейчас в Риге ломают последнее здание, оставшееся от «Радиотехники» — административное. Ну что ж, это ведь всего лишь последний шажок… Центральный сборочный цех уже давно отдан под магазин, а в помещениях моего бывшего конструкторского бюро, находившегося на улице Горького (ныне Кришьяна Валдемара) ныне размещается художественная школа.
Как-то я зашёл туда посмотреть: там детки лепят глиняные горшки, вышивают орнамент на одежде. Прогресс налицо: где раньше делали сложнейшую аппаратуру, которая даже летала в космос, сейчас занимаются древними народными ремеслами. Лет через десять там будут делать каменные топоры…
То есть, вы не согласны с теми, что утверждает, будто гибель предприятий была естественным процессом?
Это всё бессмысленное бла-бла-бла. А реальность заключается в том, что те немногие высокотехнологичные предприятия, которые тогда, в начале 90-х, сумели избежать гибели, прекрасно работают и сейчас.
У меня перед глазами есть наглядный пример: электротехнический завод имени Пегельмана в Таллине, они, в основном, делали микроэлектронику для военной промышленности. И им удалось в лихолетье приватизировать и сберечь своё конструкторское бюро — эту историю я знаю из первых рук, так как там работали двое моих родственников.
Уже в середине 90-х это бюро обеспечивало миллионный оборот благодаря своим разработкам! Там трудилось всего с полсотни человек, но они создавали продукцию, пользовавшуюся большим спросом — им заказывали разные разработки Nokia, Motorola, другие известные фирмы.
Потом контрольный пакет их акций купил американский гигант-- компания Texas instruments. За очень хорошие деньги — миллионы. Сейчас бывшее конструкторское бюро советского завода Пегельмана переехало в США, в Кремниевую долину. Мои родственники-инженеры создают микросхемы для айфонов и зарабатывают очень неплохие деньги. А у нас в 90-е уникальных специалистов, которых в мире совсем немного, просто выставили на улицу…
В ноябре начался процесс банкротства Рижского вагоностроительного завода. Насколько закономерным оказался такой конец некогда мощного предприятия?
Справедливости ради, в своём нынешнем виде Рижский вагоностроительный сейчас представляет лишь тень себя прежнего. Его несколько раз уже собирались закрыть, помещения отдавали под склады и магазины, сокращали персонал…
Душили «вагонку», опять же, сознательно — там работал крупный русский коллектив… Однако, ведь что примечательно? Я много езжу по бывшему Советскому Союзу и вижу, что до сих пор работают созданные в Риге электрички RVR — даже в Ташкенте их замечал!
А что такое электричка? Это подвижной состав, срок службы которого составляет примерно пятьдесят лет — но каждые пять-семь-восемь лет его надо ремонтировать и модернизировать. То есть, от Калининграда до Владивостока от Мурманска до Ташкента ездит по железным дорогам рижская продукция, которой регулярно требуется обновление!
Надо быть полным идиотом, чтобы закрывать завод при подобном положении дел — ведь ты загружен работой на пятьдесят лет вперед! Даже если не будут заказывать новые модели, ты же за счёт одних только ремонтов сможешь существовать полвека!
Хотя ничто не мешало бы заниматься и созданием новых моделей — железнодорожный транспорт всегда пользуется спросом. Но вместо того, чтобы по хозяйски распорядиться тем, что у нас было, мы сейчас глубокомысленно рассуждаем об «устарелой советской промышленности»…
Самым знаменитым предприятием Латвии, её лицом, фактически считался ВЭФ — рижский Государственный электротехнический завод. Он тоже пополнил число безвозвратных потерь…
Как он погиб? У нас в Латвии главное предприятие, предоставляющее услуги связи, зовется Lattelekom. В начале 90-х сорок девять процентов его акций государство продало англо-финскому консорциуму TILTS Communications под будущие инвестиции, составлявшие примерно 500 млн долларов.
Инвесторы начали перестраивать систему телефонной связи Латвии, переводить её с аналоговой основы на «цифру». Замечу: государственное предприятие ВЭФ тогда ещё как-то жило! А чем в основном занимался ВЭФ в советское время? Выпуском оборудования именно для телефонных станций…
Так вот, государственное предприятие «Латтелеком» при своей модернизации не дало государственному же предприятию ВЭФ из этого полумиллиарда долларов заказов ни на копейку. Если бы ВЭФ получил из этого «праздника жизни» хотя бы десять процентов заказов, он бы выжил и сейчас бы процветал.
-- А разве ВЭФ мог тогда выпускать современные цифровые станции?
Полностью «под ключ» -- нет. Но «цифровизация» -- это не только «умный процессор», который ВЭФ тогда делать не умел, это еще тысячи наименований вспомогательного оборудования. Разнообразные кроссы, шкафы, проще говоря — «железо». Чтобы понятнее: в домашнем компьютере стоит «умная плата», а вокруг неё — провода, разъемы, блок питания, корпус, наконец.
Вот эти-то провода-разъемы-корпуса для телефонной «цифры» ВЭФ бы сделал запросто. Причем, за гораздо меньшие деньги. А потом бы и «умную плату» освоил — не «бином ньютона» для инженеров ВЭФа. Дали бы хоть немного денег… В конце концов, в те приснопамятные 90-е китайцы еще «палкой землю копали». И представить, что они через 20 лет будут выпускать планшеты-мобильники мирового уровня было даже смешно.
Чем обернулась для Латвии гибель предприятий?
Массовым оттоком населения. Уехали грамотные инженеры, врачи, учителя. Уехали квалифицированные работяги. Ускакала разумная и деятельная молодежь. Дай им бог счастья на чужбине. А нам тут, в Латвии, сейчас остаётся надеяться, что после развала Евросоюза разные британии-ирландии-германии-швеции устроят великую депортацию наших бывших соотечественников на родину. В товарных вагонах. И в товарных количествах…
Россия преодолела «шпротовую зависимость» от Прибалтики
Ольга Самофалова
Прибалтийские шпроты возвращаются на российский рынок спустя 2,5 года запрета – правда, частично. За это время ситуация с производством данных консервов в странах Прибалтики и в России радикально поменялась: если множество прибалтийских производителей разорены, то российские заводы демонстрируют совсем другие показатели.
Россельхознадзор снял запрет на поставки шпротов из Латвии и Эстонии. Однако пока это относится только к двум предприятиям – латвийскому SIA Karavela (№ A013985) и эстонскому DGM Shipping AS (№ 472).
Между тем в июне 2015 года запрет на поставки шпротов из Латвии и Эстонии был введен в отношении 44 латвийских и 31 эстонского предприятия, то есть 75 компаний. Продэмбарго, введенное ранее в августе 2014 года, не касалось консервированной продукции. Консервы запретили 2,5 года назад из-за обнаруженных в них опасных веществ, в частности бензапирена, который вызывает рак. Такой канцероген возникает от применения так называемого жидкого дыма, используемого на балтийских заводах. Чтобы вернуться на российский рынок, им требовалось установить оборудование с нормальной технологией, которая контролирует режим сжигания щепы.
Интересно, что европейские эксперты обнаружили в латвийских шпротах повышенное содержание бензапирена и диоксина еще в 2009 году. Такое производство не соответствовало нормам ЕС, и прибалтийским шпротам грозил запрет. Однако европейцы после долгих переборов исключили повышенное требование по содержанию этих канцерогенов исключительно для их продукции. Вероятно, такая избранность европейцев была связана как раз с тем, что все равно их продукцию покупают в основном в России в силу советской традиции.
Иными словами, Россельхознадзор потребовал от прибалтов исправить несоответствие, которое напрямую отражается на здоровье российских потребителей. Судя по всему, пока только две из 75 компаний устранили нарушения. «Вопрос об отмене временных ограничений на ввоз продукции с остальных предприятий будет рассмотрен на основании представленных компетентными органами Латвии и Эстонии материалов по устранению нарушений», – говорится в сообщении.
Впрочем, за последние годы калининградские производители доказали, что Россия в состоянии сама себя обеспечивать шпротами.
«За период действия ограничений
отечественные производители смогли полностью импортозаместить данный вид продукции. Они нарастили вылов и производство как готовых рыбных консервов, так и сырья»,
– говорит зампредседателя правления ассоциации «Руспродсоюз» Дмитрий Леонов.
Продэмбарго подтолкнуло рост квот на вылов мелкосельдевых рыб для российских рыбаков на Балтике. В итоге промысел шпрота с каждым годом увеличивается. По данным Росрыболовства, на 22 ноября 2017 года в Балтийском море добыто шпрота на 2 тыс. тонн больше, чем годом ранее – 33,5 тыс. тонн, тогда как еще в 2014 году его вылов сокращался. В прошлом году производство свежих или охлажденных шпротов превысило 17 тыс. тонн, что почти в четыре раза больше уровня 2015 года (4,4 тыс. тонн).
Выпуск консервов также увеличился. В 2015 году в Калининградской области выпустили 18,7 млн банок шпротных консервов, в 2016 году – уже 32 млн банок. В 2017 году ожидается порядка 44 млн банок. Сейчас в этом сегменте добавилось три новых компании и было создано более 1 тыс. новых рабочих мест.
Ранее потребление шпротов в России составляло от 80 до 100 млн банок в год. Таким образом, Калининград обеспечивает до 50% потребностей страны в шпротах. Впрочем, производством шпротов занимаются также в Крыму и других регионах, поэтому запрет на прибалтийские шпроты прошел практически незаметно для российского потребителя – дефицита этих консервов нет.
Снятие запрета на поставки консервов с двух прибалтийских предприятий вряд ли серьезно повлияет на ситуацию. Следом запрет может быть снят и с других предприятий. Однако можно уверенно сказать, что далеко не все прибалтийские заводы смогут вернуться на российский рынок.
Во-первых, за 2,5 года многие предприятия в Латвии и Эстонии не смогли выжить без российского рынка сбыта. Еще в конце лета руководитель Союза предприятий пищевой промышленности Эстонии Сирье Потисепп говорил, что из-за запрета на ввоз рыбных консервов в стране осталось только одно крупное предприятие. Латвийские производители рыбных консервов вместо прибыли стали генерировать убытки, и многие из них также закрылись.
Выжили в итоге лишь те, кто изначально развивал диверсификацию продукции и смог быстро нарастить объемы производства других консервов. Например, завод Kaija сумел переорентироваться на выпуск консервов из скумбрии, сельди и лосося. Но если бы запрет на шпроты был введен несколькими годами раньше, то предприятие не смогло бы избежать банкротства, признавались на заводе.
Надо понимать, что сами прибалты любимые россиянами шпроты практически не покупают, да и в ЕС на них тоже нет большого спроса. Попытки найти других покупателей не увенчались успехом. В таких объемах прибалтийские шпроты оказались никому не нужны.
«Возращение продукции прибалтийских предприятий не окажет существенного влияния на российский рынок.
Отечественные потребители успели убедиться в качестве российской продукции, поэтому зарубежным поставщикам будет нелегко отвоевать долю рынка»,
– уверен Дмитрий Леонов.
Но чтобы россияне не кинулись скупать прибалтийские шпроты в ущерб калининградским, важно переломить советский стереотип, что латвийские шпроты – самые лучшие. На самом деле калининградские шпроты по своим вкусовым и качественным характеристикам не отличаются от прибалтийских, а в ряде случаев даже лучше, считает исполнительный директор Союза предприятий рыбного хозяйства и аквакультуры Сергей Гудков. Поэтому лучшее, что могут сделать российские власти для отечественных заводов, – подтвердить качество российских шпротов, например через Российскую систему качества.
В любом случае приток «свежей крови» в виде прибалтийских шпротов будет полезен с точки зрения конкуренции. Это заставит отечественных производителей еще больше следить за качеством своей продукции и по возможности улучшить ее, считает Гудков. Он уверен, что прибалтийские шпроты будут дороже наших из-за необходимости платить таможенные пошлины и более высокой оплаты труда. Но, так как прибалтийским шпротам придется заново бороться за место на полке, местные переработчики обеспокоены возможным демпингом со стороны прибалтийских коллег.
Впрочем, за две недели до Нового года шпроты вряд ли подешевеют только из-за конкуренции прибалтийских производителей. «Основная доля новогодней продукции давно закуплена, цены на товары определены», – говорит Дмитрий Леонов. По его мнению, потенциальное снижение цен на шпроты перед Новым годом возможно только благодаря многочисленным акциям и скидкам торговых сетей.
Свежие комментарии