Хотелось бы сказать несколько слов по поводу ставшего знаменитым стишка Игоря Губермана, который он опубликовал у себя на фейсбучной странице вчера в два часа ночи, как некоторые утверждают, приняв вещества.
1. Это, собственно говоря, сам высер:
Какие прекрасные русские лица!
Какие раскрытые ясные взоры!
Грабитель. Угонщик. Насильник. Убийца.
Растлитель. И воры, и воры, и воры.
Лайки под ним поставили тысяча с лишним человек, и триста поклонников его творчества сделали репосты.
2. Само по себе это четверостишие – провокация. Такие вещи вообще характерны для Губермана, и он никому не дает спуска. Но, конечно, любимые его персонажи – это русские и евреи.
Вот, например, что он говорит про евреев:
Да, искрометностью ума
по праву славен мой народ,
но и по мерзости дерьма
мы всем дадим очко вперед.
Или так:
Гордыня во мне иудейская
пылает, накал не снижая:
мне мерзость любая еврейская
мерзей, чем любая чужая.
А это о нас с ними:
Родился сразу я уродом,
достойным адского котла:
Христа распял, Россию продал
(сперва споив ее дотла).
3. Поэтому это, конечно, прием литературной провокации, призванный разбудить читателей, избавиться от своего ментального дерьма и сделать этот мир лучше. Интеллигентному человеку это понятно без объяснений. Однако широкие народные массы встретили это стихотворение глубоким непониманием, и в этом их никак нельзя винить.
4. С искусством провокации всегда надо быть осторожнее. Люди с пиксельным мышлением видят однозначную картину мира, и умный человек вынужден с этим считаться, рискуя превратиться в маргинала, и не только в глазах народа… Потеря чувства меры приводит таких людей к тому, что они прибивают свои яйца к мостовой на Красной площади, либо яростно насилуют матрас, либо публикуют в известнейшем французском журнале карикатуры на пророка Мухаммеда. Всё это действия одного порядка, которые всегда без исключения заканчиваются для авторов перфомансов печально.
5. Но есть проблема гораздо существеннее, когда провокации не просто приводят к стихийному осуждению автора, а распространяют волну возмущения на целую группу меньшинств, как это было во время Волынской резни или во время погрома в Кельце.
Нападение на «Шарли Эбдо» стало самым кровавым актом возмездия за либеральную безнаказанность во Франции за последние более чем 50 лет.
6. Но давайте сделаем шаг назад и вернемся на минуту в середину 80-х. Несмотря на все пустопорожние разговоры о том, что евреев в СССР не любили, это утверждение никак не соответствует действительности. Основная масса евреев пользовалась почетом и уважением. Евреи занимали видные посты в стране, стояли у руля научных институтов, руководили крупными предприятиями, доминировали на эстраде, в кино, науке и искусстве.
Несомненно, что это преобладание давало им не только материальные блага, но и моральное право жить еще лучше, и более того, они видели свою очередную историческую миссию в том, чтобы осчастливить угнетенный «совком» русский народ.
Карфаген должен быть разрушен!
7. В конце 80-х преисподняя разверзлась и на СССР обрушилась неконтролируемая информационная волна, снося остатки былого патриотизма и любви к СССР.
От «Приключений Ивана Чонкина» Войновича до «Архипелага ГУЛАГа» Солженицына, от «Красного террора в России» Мельгунова до «Ночевала тучка золотая» Анатолия Приставкина, от «Покаяния» Тенгиза Абуладзе до «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным» Юрия Кары.
Вместе с ярой пропагандой антикоммунизма, антисталинизма в страну начал проникать оголтелый антисемитизм.
8. Антисемитизм – очень неточное слово, ибо оно никак не отражает суть проблемы. К семитам помимо евреев относятся и арабы, и мальтийцы, и ряд других народов Африки и Ближнего Востока. Гораздо правильнее использовать слово «юдофобия» по примеру «русофобии», «франкофобии» или «англофобии».
Вместе с антисоветской литературой появилась литература юдофобская – от сдержанно-нейтральных «Что нам в них не нравится?» Василия Шульгина и «Мы и они» Игоря Шафаревича до «Международного еврейства» Генри Форда и «Майн кампфа» Адольфа Гитлера.
Особой популярностью начали пользоваться авторы, которых в Советском Союзе даже не было слышно, как, например, Григорий Климов.
9. Вся эта растущая популярность юдофобского дискурса была продиктована не только внезапной свободой, но и тяжелейшими экономическими условиями существования людей в России.
Расстрел в 1993-м Белого дома, «ваучеризация», реформы Гайдара и Чубайса, залоговые аукционы, инфляция, «семибанкирщина», находившаяся фактически у руля страны, сфабрикованные выборы 1996-го, Березовский, не сходивший с политической сцены, – всё это и еще сотни нюансов не просто сформировали в российской среде устойчивую юдофобию, направленную на отдельных представителей еврейства, а создали общественно-политическую мысль о том, что во всех бедах русского народа опять оказались виноваты евреи. При этом «еврей» и «либерал» стали словами-синонимами.
10. Этот юдофобский дискурс, чуть замерший в эпоху тучных нулевых, когда «семибанкирщине» сделали обрезание, получил свой новый импульс с приходом к власти Дмитрия Медведева и его либерального окружения.
А после присоединения Крыма, расколовшего общество на два непримиримых лагеря, стало окончательно ясно, как ориентироваться в системе координат «свой-чужой».
Крым стал железобетонной лакмусовой бумажкой, разделившей страну на «мы» и «они».
11. К несчастью, именно евреи с обеих сторон возглавили борьбу за обладание правом на истину. С «их» стороны самыми непримиримыми бойцами стали Слава Рабинович, Андрей Пионтковский, Михаил Ходорковский, Виктор Шендерович, Леонид Гозман, Андрей Макаревич и ряд других испытанных бойцов.
С «нашей» жгут Сатановский, Павловский, Белковский, Исраэль Шамир, Владимир Соловьев, Ксения Собчак и другие евреи-патриоты России.
И если с нашей стороны всё более или менее интеллигентно и пристойно, то с противоположной идут те самые пресловутые провокации, о которых мы говорили в самом начале.
Провокации, которые направлены отнюдь не против «ваты», а против евреев, мирно проживающих в России и искренне считающих ее своей родиной.
Ибо любое сомнение в «добром Царе», в правильности политики партии и правительства, в той идее, что Россия должна вернуть себе былую мощь и величие, русские трактуют как оголтелое «русофобство». А кто у нас в стране являются записными «русофобами»? Правильно, по общему мнению, это евреи.
12. Поэтому стишок Губермана – это, конечно, прием литературной провокации, и, возможно, какую-то мизерную часть населения он заставил рефлексировать о России и судьбах, вспомнить русских классиков и даже, может, сподвигнет уехать в деревню к Герману Стерлигову, но основная масса размышляет не так.
Губерман разворошил пчелиный улей. Гнев миллионов пользователей соцсетей уже обрушился на него. Но это слишком мелкая фигура, чтобы остановить народное возмущение, и поэтому оно распространится на всех евреев, хотим мы этого или нет.
Игорь Губерман потом открестится, сошлется на творческий заскок, на метафору или гиперболу и лишний раз признается в любви к русскому народу. И вполне вероятно, что его простят, ведь повинную голову меч не сечет.
Но это четверостишие еще не один десяток лет будет гулять по Сети и использоваться русофобами и юдофобами всего мира для разжигания ненависти между двумя народами. И никто никогда не вспомнит, что это был прием литературной провокации.
Но если вдруг начнутся погромы, то мы знаем, кого за это «благодарить».
Спасибо Игорю Губерману – человеку, поэту и юдофобу!
*верхнее фото (с)
Свежие комментарии